‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

Он выбрал Вечность (продолжение)

Десантник Всеволод Петров в афганском плену предпочел смерть,
но не изменил своей вере и Родине.

Десантник Всеволод Петров в афганском плену предпочел смерть, но не изменил своей вере и Родине.

Начало см.

После того, как в «Благовесте» вышла первая публикация о мужестве оказавшегося в афганском плену русского солдата, — генерал-майор Владимир Семенович Прытков не успокоился, не посчитал, что миссию свою выполнил. Он счел долгом русского офицера найти мать воина Всеволода и рассказать ей, как геройски погиб ее сын. И позвонил в Новгородский университет. Трубку взяла секретарь ректора. Генерал представился и спросил, работает ли в университете преподавательница, сын которой, Сева Иванов, пропал без вести в Афганистане.

— У нас такой нет, — удивленно ответила секретарь. Но через час перезвонила сама:

— Есть такая женщина! Преподавала у нас много лет назад, сейчас на пенсии. Но она не Иванова, а Петрова, Нелли Константиновна…

Оказывается, мы по недоразумению в прошлой публикации неправильно назвали фамилию главного героя статьи (и не только статьи, а просто героя). Его фамилия столь же русская, столь же простая — Петров. Потому их иногда и путают.

И вот — звонки в Новгород, матери Севы. Слезы в голосе пожилой женщины и ее великая благодарность: «Вы дали мне вторую жизнь!» Вопрос генерала: «Можно, мы к вам приедем?» — «Конечно! Я буду очень ждать!»

И утром 3 февраля небольшая делегация — генерал-майор Прытков, священник Михаил Советкин и журналистка «Благовеста» Ольга Ларькина — отбыла из Самары в Великий Новгород. Отец Михаил взял благословение на эту поездку у Епископа Кинельского и Безенчукского Софрония.

Долгожданная встреча

Владимир Семенович волновался. Он предупредил Нелли Константиновну, которая встречает на вокзале, что будет в генеральской форме. Но узнает ли его мама Севы? Ведь у нее слабое зрение, за эти долгие годы выплакала глаза о единственном сыне… И эта генеральская форма не только «опознавательный знак». Это старая русская традиция — быть в полной воинской форме, при орденах, когда сообщают родным погибших воинов о гибели их близких.

Таким он был, Всеволод Петров, перед отправкой в Афганистан.

Отец Михаил держал наготове сердечные лекарства.

И вот — поезд прибыл в Новгород. За окнами предрассветная мгла. И генерал радостно восклицает:

— Вот она, она меня узнала, машет рукой!

И радостная встреча на перроне. Вместе с Нелли Константиновной приехал председатель совета ветеранов Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого Владимир Алексеевич Самойленко. Он и привез нас к пятиэтажке на улице Федоровский ручей, где в скромной квартире живет мать Севы Петрова. Дверь открыла Катя — молодая женщина, которую мы приняли за близкую родственницу или соседку Нелли Константиновны. Оказалось, нет. Давний друг. Впрочем, о профессоре московского педагогического института, докторе филологических наук Екатерине Васильевне Огольцевой расскажем дальше. Сейчас речь не о ней.

Уже на перроне генерал Прытков передал Нелли Константиновне поклон от бывшего командующего ВДВ генерал-полковника Георгия Ивановича Шпака. Услышав по телефону рассказ генерала Прыткова о подвиге Севы, он попросил поклониться матери, воспитавшей такого сына, настоящего русского солдата.

— Вам и от моей семьи низкий поклон, — сказал Владимир Семенович. — Жена даже просила привезти ей фотографию Севы. Вы для моей семьи стали за эти дни родным человеком.

— А вы-то, вы для меня!.. — ответила Нелли Константиновна. — Простите, я ведь и вашим близким не дала покоя своими звонками.

Отец Михаил как Православный священник тоже принес поклон матери солдата за воспитание такого мужественного сына, верного патриота своей Отчизны.

Нелли Константиновна держалась крепко, не скажешь, что провела три ночи без сна. Она сердечно поблагодарила Владимира Семеновича, который столько лет искал родных Севы, батюшку Михаила — за то, что принял живое участие в этом поиске, и редакцию «Благовеста» за публикацию. Сообщила, что они вдвоем с Катей накануне сходили в свою любимую церковь Апостола Филиппа и заказали за нас, за путешествующих, обедню.

— Вчера из Ханты-Мансийска уже звонили: можно мы опубликуем у себя… Я говорю: дайте сначала уточнить сведения. А то потом скажут, что не то и не так было. Во-первых, фамилия: он был Петров. А во-вторых, когда это было. Сева пропал в декабре 1984 года. А официальное извещение мне дали только двенадцать лет спустя.

— А до этого молчали? — спросил отец Михаил.

— До этого была бумага, отпечатанная на машинке, — не мне, в военкомат, что командование просит вас сообщить матери, что рядовой Петров пропал без вести во время службы. Как-то вот так. Там ничего не было написано, при каких обстоятельствах он пропал. Когда я писала командирам, мне не ответили. Но потом уже, не помню точно, кто — сказали, будто когда пришли менять его на пост в восемь утра, то на посту его не было. Якобы искали, и даже следы какие-то находили на снегу… Мне больше известно, что из-за потери бойца пострадали двое командиров. Я так поняла, что вроде бы кто-то лишен ордена, а кто-то то ли понижен в должности, то ли в звании.

И у меня есть документ, который мне прислали спустя четыре года. Уведомление за № 1073 от 13.07.1988 об отсутствии состава преступления в действиях рядового Петрова В.К. Написано, что он пропал 3 декабря 1984 года, а 13 декабря было возбуждено уголовное дело в связи с оставлением поста. Изучив материалы дела, комиссия пришла к выводу, что рядовой Петров не оставлял самовольно свой пост и состава преступления в его действиях нет. Я еще расстроилась из-за того, что бумага такая уже пожелтевшая, — газетная. Все выгорело, выцвело. Это единственный официальный документ, который говорил о том, что нет вины за моим сыном. Я его стараюсь хранить как зеницу ока. Но никому он не нужен был тогда…

Владимир Семенович повторил для матери Севы свой рассказ о том, что ему лично стало известно в Афганистане.

— …Душманы были настолько поражены мужеством Севы, что даже через столько лет — через столько лет! — он остался в памяти даже у врагов своих. К сожалению, у того полковника с собой не было карты, чтобы указать место расстрела и могилу Севы…

— А кто же его хоронил?

— Сами душманы.

— Да? У меня почему-то было такое представление, что сбросили куда-нибудь в пропасть: шакалы доедят…

— Нет, нет. Чужое мужество и они уважают. Полковник тот мне обещал: покажу могилу, кишлак… Я ему дал обещание найти вас — и вот наконец-то выполнил его. Когда я вернулся из Афганистана в 1992 году, я везде искал Севу, всем рассказывал о нем. Ну вот нашел вас. Богу нашему слава!

— Да, слава Богу! Я больше всего рада, что дожила до этого! Времени-то сколько ушло, чтобы найти!

— Много!.. Но вот — нашли. Ваш сын патриот. Я бы даже больше сказал — герой Отечества.

— Мне главное было узнать правду! Не знаю, как вас благодарить.

— Мне вас надо благодарить за такого сына. Я только выполнил свой офицерский долг. Никуда он с поста не уходил. По словам афганца, рассказавшего полковнику о Севе, его командир блокпоста послал в духан. Сева знал английский язык, поэтому его и послали. Главарь пленивших его душманов, видимо, хотел приблизить Севу: духи-то были безграмотные, а он начитанный, умный. Хотел взять его своим заместителем или помощником. Но для этого надо было не только отказаться от своей Родины, предать присягу, но и принять ислам. Тех наших солдат, кто принял там ислам, они повязывали кровью. Заставляли убивать своих.

— Нет, Сева не мог бы предать. И жить среди чужого народа он тоже не мог бы.

Непростой вопрос

Чай остывает в чашках, а нам не до угощения. Хотя — кто бы знал, как нелегко было хозяйке организовать достойную встречу дорогих гостей. Ведь только недавно она отдала украинским беженцам все, что могла: кровать и кухонный стол, посуду, продукты… А тут — такая весть! Пришлось Кате срочно покупать тарелки, ложки-вилки…

Сейчас Нелли Константиновна говорит о том, что ее очень волнует — и о чем сами мы пока не решились спросить.

Священник Михаил Советкин и генерал-майор Владимир Семенович Прытков в ожидании поезда на Новгород.

— В церкви Александра Невского, где поминают наших солдат, фамилия Севы есть на памятной доске. Я еще расстраивалась, что он в списке убиенных — всё ведь надеялась, а вдруг живой! Но священник сказал мне, что у Бога все живые. В церкви мне подсказали, что надо отпеть его заочно. Но я решила с вами посоветоваться, можно ли это. Беда в том, что он не был крещен. У одного преподавателя теща покрестила малыша. Так отца сразу уволили, хотя он был кандидат наук. А я же и не была кандидатом наук, так — обыкновенный преподаватель. Да еще и мама-пенсионерка у меня на руках была. Я и сама тогда некрещеная была. Покрестилась уже после пятидесяти. 

— А в крещении у вас какое имя? — поинтересовался отец Михаил.

— Елена. Я попросила: батюшка, оставьте мне мое имя. Нелли по-английски значит Леночка, это ласкательно-уменьшительная форма от имени Елена. И священник согласился: пусть будет Елена! Мои родители не знали английского, но имя Нелли им на слух понравилось, вот и назвали так. Я покрестилась, ведь мне сказали, что так я смогу лучше за сына молиться. Да и сама уже созрела для этого. А вот сомнения были о сыне: как молиться о нем, если он некрещеный. И куда записывать — жив ли?

Я ведь еще долго не воцерковлена была… Ходила в церковь, но бывали всякие искушения… Некоторые бабушки ворчат, толкают в спину. На мне, наверное, написано было, что я новоначальная. Но потом как-то привыкла и таких искушений не стало.

Спрашиваю Нелли Константиновну:

— Вы с сыном когда-нибудь говорили о Боге, о Церкви?

Встреча на Новгородском вокзале. Рядом с Нелли Константиновной Петровой,  крайний слева, председатель совета ветеранов Новгородского университета Владимир Алексеевич Самойленко

— Нет. У нас не было разговора о Боге. Сейчас жалею об этом... Да, советское время было. И все же… Но и антирелигиозных разговоров не было. И в это время в Новгороде только один Никольский собор действовал.

— Но, может быть, он со школьниками на экскурсии ходил в церкви, ведь это история древнего города?

— Вряд ли. Это нас водили на экскурсию в Софийский собор, тогда весь разбитый. Отец Севы, Кирилл Владимирович Петров, любил на Пасху ходить в храм. Среди ребят, с кем Сева учился, не помню, чтобы религиозная семья была хоть одна.

Даже в 1990-е годы, когда я крестилась, была рада, что нашла верующих друзей, Машу и ее маму. Она была медсестра и знала настоятеля церкви Апостола Филиппа, ходила делала батюшке уколы, он болел очень сильно. Потом он уехал на Украину и там умер. Она и договорилась о моем крещении.

И время было такое. И в моей семье папа не говорил о вере, хотя его мама была очень верующей, а сам он в детстве пел в церковном хоре. Мама не была в партии, а он был членом партии. И меня постоянно убеждали вступить в партию. И я вступила…

А ведь еще в детстве, когда папа работал директором школы, мы жили в школе, летом в школе пустота. Каникулы. Только дети уборщиц, я с ними дружила. И вдруг у меня такое чувство… — я его сейчас понимаю как чувство нехватки религиозности. Помню, я стою — и на пустой угол крещусь. Откуда это было у меня?

— Ангел детской рукой водил!

— У нас никогда разговоров не было о вере. Но Сева, видимо, чувствовал свои Православные корни. Потому и отказался принять ислам.


Наша справка. Крещение кровью.

«Кто не примет Крещения, тот спасения не имеет, кроме только мучеников, которые и без воды получают Царство Небесное. Ибо Спаситель, искупляя вселенную Крестом, и быв пронзен в ребро, извел из него кровь и воду, дабы одни во времена мира крестились водой, другие во время гонений крестились собственной кровью. Да и мученичество Спаситель назвал крещением, говоря: «можете ли пить чашу, которую Я пью, и креститься крещением, которым Я крещусь?» (Мк. 10, 38) — писал святой Кирилл Иерусалимский (Огласительное поучение 3-е). А Святитель Василий Великий признавал, что «иные, прияв смерть за Христа, не имели уже нужды для своего спасения в символе — воде, крестившись собственной кровью» (О Святом Духе, гл. 15). В «Точном изложении Православной веры» святой Иоанн Дамаскин свидетельствует: «Крещение кровью и мученичеством, каким Сам Христос крестился в нас, есть самое славное и блаженное, потому что уже не оскверняется последующими сквернами».

Блаженный Августин дал такое объяснение крещения кровью: «Для тех, которые умирают за исповедание Христа, не приняв еще купели возрождения, оно имеет такую же силу отпущения грехов, как и омовение святым источником крещения. Ибо сказавший: «если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие» (Ин. 3, 5), дополняет другим Своим изречением, в котором с такою же всеобщностью говорит: «Всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным» (Мф. 10, 32)».

Сербский Святитель Николай (Велимирович) писал: «Но, кроме этого святого крещения, которым все мы крещены, есть еще одно крещение, которое не каждому дано. Это крещение мученической кровью. Все великие святые мученики, которые пострадали и пролили свою кровь за Христа, крестились крещением крови. И в наши дни в Православном мире проливается кровь мучеников. Тысячи и тысячи крестятся собственной кровью. Это героические свидетели Евангелия Христова. Чада Божии, которых безбожники закалают, как агнцев! Их жертва укрепляет Церковь Христову на земле, а их святые имена пополняют Православный календарь. Крещенные собственной кровью всегда были сокровищем и украшением Православия....Некоторые из бывших язычников, не крещенных водою и Духом, принимали мученичество за Христа и крестились кровью, и крещение их принято как полное и действительное. Более того, такое крещение выше нашего обычного крещения. Они не успели креститься водою и Духом, будучи духовно слепы, но они вмиг прозрели и познали Христа и положили за Него душу. И, не крестившись крещением иорданским, крестились они крещением Господним — голгофским».

Современный российский богослов протоиерей Валентин Асмус пишет о крещении кровью: «Участь христиан в то время (в эпоху первых гонений) была такова, что многие претерпевали мученическую кончину, а тот, кто умирал мучеником, сразу почитался как святой. Даже если он жил до этого не совсем праведной жизнью и даже если он был некрещеным, он все равно объявлялся святым: факта мученичества за Христа было для этого достаточно. Существовало даже такое понятие: крещение кровью. Тот, кто не успел при жизни креститься, но погибал мученически за веру во Христа, считался крещеным в силу своего мученичества. Сегодня такого уже нет…»

Так есть ли место такому духовному феномену сегодня? Наверное, все-таки есть. Раз есть те, кто, как и в древние времена, убивает за верность Христу, — и есть те, кто готов, как мученики в древние времена, заплатить жизнью за верность Тому, в Кого только что уверовали… В советские годы многие люди в силу идеологических причин не могли принять крещения. И все же, когда вставал перед кем-то из них со всей трагической очевидностью вопрос: с кем ты — со Христом или против Него, находились такие, которые твердо выбирали Христа. И отдавали жизнь за свою только сейчас обретенную веру. Последнее слово в решении такого сложного вопроса могут сказать только церковные иерархи. Но что гибель в афганском плену русского солдата Всеволода Петрова может рассматриваться под этим углом зрения, для многих очевидно.


…Об этом мы будем говорить в Новгородской Митрополии. Встреча эта назначена на вечер, а пока мы продолжаем разговор с матерью солдата Севы Петрова.

Немного о роде Петровых

— Еще я хочу вот что сказать, — говорит Нелли Константиновна. — Он же учился на историческом факультете в институте. И отец его очень интересовался историей.

Родители мужа были коренные новгородцы. И его дед, прадед Севы, Михаил Петрович Петров, был полковник, в Новгороде он построил мост через Волховец. Не тот, что сейчас, а более ранний. У меня даже есть статья в университетском журнале «Чело». Автор статьи писала о Михаиле Петрове как о промышленнике и военном строителе.

Петровы были дворяне, жили в двухэтажном доме, у них была первая в городе машина. Они были очень патриотичны. Дети были, трое мальчиков и девочка. Один пропал в годы гражданской войны, и так и неизвестно, где он был, на какой стороне воевал.

Михаил Петрович рано умер, и его сыновья как дворянские дети учились в кадетском корпусе, на Съезжей линии в Петербурге — там же, где учился Наследник престола Царевич Алексей. Свекру потом приходилось скрывать учебу в этом корпусе, потому что революционеры не видели разницы между кадетами — учащимися кадетского корпуса (они были как суворовцы сегодня) — и членами кадетской партии. Владимир Михайлович говорил, что Наследник не присутствовал на занятиях, но в классе стояла его парта с металлической табличкой, на которой был выгравирован его именной вензель. Раза два Царевича приносил на руках на занятия дядька, потому что сам он ходить не мог, болел. Севин отец, Кирилл Владимирович, окончил военно-морское училище и служил на севере, в Архангельской области, в глухой тайге. Он учился по минно-торпедному делу и служил на складе, в арсенале. Всё писал, что гроза прошла — слава Богу, не взорвались. Потому что не было громоотвода… Потом была большая демобилизация, и он демобилизовался. Родились и он, и я в Ленинграде. И училась там, и люблю этот город. А в Новгороде живу с 1948 года.

Нелли Константиновна сетует:

— Я все жалею, что мало сил отдавала воспитанию Севы, больше чужих, студентов, воспитывала.

Утешаю:

— То, что вы в него вложили, все в нужный час проросло. Воспитывают ведь не словами, а образом жизни, примером.

Друзья познаются в беде

— Сева был в учебке в Фергане, — продолжает рассказ о сыне Нелли Константиновна. — И командир, Андрюша Халабуда (он мне объяснил, что это значит — плохонькая избушка, он с Западной Украины), потом приезжал сюда. Мы с ним долго переписывались. Но тогда ведь некоторые перестали со мной здороваться. И я его спрашиваю: вам не страшно? Он ответил: мне надоело бояться!

Генерал Прытков с мамой Севы Петрова Нелли Константиновной.

Но он был молодой парень, у него двое детишек маленьких. И вот я думаю: ему еще служить, а на него тоже будет тень брошена из-за меня. И я перестала писать ему. Халабуда один из немногих, кто написал мне: «Если не я, то кто же?» Он встретил тех ребят, которые служили с Севой уже в Афганистане. И они сказали, что Сева пропал где-то ближе к границе с Пакистаном. И еще кто-то называл мне кишлак, что ли — Серкай.

Ко мне лет пять назад приезжал, если я правильно поняла, представитель Аушева. «Вы не возражаете, если мы у вас кровь возьмем на ДНК?» Да что же я буду возражать! Я-то себя никогда не чувствовала преступницей.

А еще однажды был такой звонок: «Здравствуйте, я Андрей Поздеев. От Севы ничего нет?» — «Ничего». Он свой телефон оставил. Почему я заволновалась: Поздеев — фамилия моего отца. Это уральская фамилия, довольно редкая.

Когда это произошло, я ко всем, кто возвращался из Афганистана, бросалась. Вот еще один мальчик… Еще один по такому адресу пришел… Я ко всем бежала, ехала. Кто-то — один, по-моему, — не стал разговаривать. Другой, когда я сказала, что сын пропал с поста, удивился: очень странно! Посты-то ведь в пределах видимости друг от друга. Как же это могло получиться?

— И на посту по одному не стоят, — уточнил генерал.

— Ну я этого не знала. А в это время его мама вышла из кухни и что-то ему шепотом сказала. Он говорит: давайте я вас провожу. Потом еще один солдат пришел. Фамилию его не помню, даже улицу только приблизительно. Он сказал, что знал Севу еще по Новгороду. В армии он был шофером, все время в поездках, через перевал ходил. И однажды когда вернулись, то им сказали, что Петров ушел. Сам. Я говорю: «Знаешь, я не верю!» Он ответил: «И я не верю».

— Самое главное, теперь неопределенность ушла, — сказала Екатерина. — Нелли Константиновна всегда говорила: хоть бы знать правду, какой бы она ни была. Потому что страшнее этой неопределенности ничего нет. Но она всегда верила, что сын невиновен. И всегда молилась о нем как о живом.

Ольга Ларькина,
г. Самара — г. Великий Новгород.

Продолжение см.

3314
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
37
5 комментариев

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru